Хобарт и Лабле рассуждали о том, что может находиться впереди. Сорики вернулся к флиттеру, чтобы связаться с кораблем. Пилот сидел на месте, довольный, что о нем забыли. Ему по-прежнему хотелось увидеть зверька, глядящего из травы, птицу, летящую в воздухе.
—., если не доберемся до ночи… Но город не может быть так далеко! Я останусь и попытаюсь добраться утром. — Это Хобарт. И поскольку он капитан, так оно и будет. Рафу не хотелось проводить ночь в этой населенной призраками местности. С другой стороны, он не решится ночью провести флиттер над теми вершинами. Только при свете дня.
Но проблема эта не возникла, потому что во второй половине дня они увидели город, дорога привела их прямо к удивительной группе зданий, которые казались вдвойне чуждыми, потому что среди них не было низких куполов, которые они видели раньше.
Тут были стройные тонкие башни и огромные массивные сооружения без окон, вдвойне громоздкие рядом с этими башнями; легкие мосты на головокружительной высоте от одного небоскреба к другому. Время и природа поработали здесь. Некоторые башни разрушились, мосты обвалились… Когда-то это был поразительный инженерный подвиг, гораздо более впечатляющий, чем шоссе, теперь же это медленно разваливающиеся руины.
Но прежде чем все успели охватить взглядом зрелище, Сорики возбужденно воскликнул:
— Что-то на нашей полосе, сэр! — Он наклонился вперед и впился пальцами в плечо Хобарта. — Какое-то сообщение, готов поклясться!
Хобарт сразу перешел к действиям.
— Курби, садимся, вот здесь!
Он выбрал для посадки плоскую крышу ближайшего здания, стоявшего немного в стороне от соседей, так что рядом не было ничего выше, кроме одной полуразрушенной башни. Раф повернул флиттер. Машина была специально сконструирована, чтобы взлетать и садиться на ограниченном пространстве, и он знал о таких посадках все, что можно узнать на родной планете. Но раньше он никогда не садился на крышу и понимал, что никакого пространства для ошибки у него нег. Хобарт нетерпеливо дышал рядом, руки его шевелились, словно он сам готов взять на себя управление.
Раф сделал два круга, разглядывая поверхность крыши в поисках трещин. Они могут вызвать катастрофу при посадке. И потом, не допуская никакой спешки, осторожно опустил машину, так что пассажиры не ощутили ни малейшего толчка.
Хобарт повернулся лицом к Сорики.
— По-прежнему принимаете?
Тот, прижимая к ушам микрофоны, кивнул.
— Дайте мне одну-две минуты, — сказал он, — и я определю направление. Они чем-то возбуждены, очень возбужденно болтают…
«О нас», подумал Раф. Разрушенная башня возвышалась к югу от них. К востоку и к западу расположены здания такой же высоты, как то, на которое они сели. Маневрируя, готовясь к посадке, он не заметил в городе никаких признаков жизни. Вокруг только разрушения.
Лабле выбрался из флиттера и подошел к краю крыши, наклонился через парапет и посмотрел в бинокль вниз. Раф последовал его примеру.
Тишина и опустошение, окна как глаза в кости черепа. На с генах, там, куда ветром нанесло почву, даже видна растительность. На взгляд пилота, город кажется мертвым.
— Готово! — Возбужденный возглас Сорики привел их назад к флиттеру. Связист начал поворачиваться, словно его тело служило индикатором, и указал вытянутой рукой на юг. — Примерно в четверти мили в том направлении.
Они заслонили глаза от заходящего солнца. Огромное здание возвышалось на фоне неба; рядом с ним маленькими казались не только другие здания, но и башни. Ясно, что некогда это сооружение играло важную роль.
— Дворец, — задумчиво сказал Лабле, — или капитолий. Мне кажется, это сердце города.
Он опустил бинокль, который повис на шнурке, и, с блеском в глазах, обратился непосредственно к Рафу.
— Сможете посадить там?
Пилот осмотрел неровную крышу сооружения. Безумец или дурак может попытаться сесть там. Но он не дурак и не безумец.
— На эту крышу сесть нельзя, — решительно ответил он. К его облегчению, капитан подтвердил этот вердикт коротким кивком.
— Сначала надо больше узнать. — Хобарт, когда хочет, может быть осторожен. — Они продолжают передачу, Сорики? Техник снял наушники с головы и растирал ухо.
— Еще бы! — воскликнул он. — Мне кажется, их можно услышать с вашего места, сэр!
Действительно. Звуки, не похожие ни на один земной язык, доносились из наушников.
— Чем-то взволнованы, — своим обычным спокойным тоном сообщил Лабле.
— Может, обнаружили нас. — Хобарт опустил руку на оружие у себя на поясе.
— Нужно установить мирный контакт — если это возможно.
Лабле снял шлем и провел рукой по пестрым, рыже-седым коротко остриженным волосам.
— Да, контакт необходим… — задумчиво сказал он. Ну что ж, он ведь специалист в таких вопросах. Раф почти с юмором воспринимал положение своего пожилого спутника. Он подозревал, что все, включая и Лабле, не торопятся устанавливать контакт с неведомыми чужаками. Как будто стоишь на самом краю берега, прежде чем прыгнуть в волны холодного осеннего моря. Земляне исследовали собственную Солнечную систему и поколениями осведомленно рассуждали о проблемах чуждой разумной жизни. Существует множество работ экспертов и мнимых экспертов. Но оставалось непреложным фактом: человечество, родившееся на третьей планете Солнца, никогда не встречалось с чуждой разумной жизнью. И много ли толку от рассуждений, докладов и споров, когда проблему предстоит решить практически — и быстро?
Сам Раф в действиях проявлял бы осторожность и еще раз осторожность. Вопреки техническому образованию, у него было гораздо более живое воображение, чем подозревал кто-то из его офицеров. И теперь он был убежден, что лучший способ действий — быстрое отступление. До контакта нужно как можно больше узнать о тех, с кем предстоит встретиться.
Но спорить не пришлось. Приглушенное восклицание Лабле заставило всех обернуться: отдаленная изогнутая крыша раздвинулась. И изнутри, из тени, в вечернее небо поднимался по спирали летательный аппарат.
Раф двумя прыжками добрался до флиттера. Без приказа подготовил к бою лучевую пушку, нацелил на приближающуюся к ним машину. Из микрофонов, оставленных Сорики на сиденье, доносились звуки чуждой речи; какой-то частью сознания Рафа, отметил, что они повторяются. Передают приказ сдаться? Палец его лег на гашетку пушки, и он уже готов был послать предупредительный залп, но тут его остановил Хобарт.
— Спокойней, Курби.
Сорики сказал что-то о пилоте, «всегда готовом пострелять», по Раф заметил, что тот сам держит руку на оружии. Только Лабле спокойно смотрел на приближающийся корабль чужаков. Но за время долгого пути — мало какие черты характера удавалось скрыть от своих спутников — Раф понял, что ксенобиолог фаталист и не сторонник активных боевых действий.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
